Работы Эрьзи
Отдых. 1915. Мрамор.
Одна из таких работ — ранняя скульптура «Отдых» 1915 года — была изваяна под впечатлением от произведений Микеланджело Буонарроти, которые Эрьзя видел во время пребывания в Италии в 1907–1914 годах. В это время Эрьзя знакомился с мировым художественным наследием, пробовал работать с разными материалами, искал собственную технику. Скульптурный прототип «Отдыха» — аллегорические фигуры Микеланджело «Утро» и «Ночь» из капеллы Медичи во Флоренции. В ней покоятся скончавшиеся молодыми герцог Урбинский Лоренцо (1492-1519) и герцог Немурский Джулиано (1479-1516) из рода Медичи. На их саркофагах установлены изваяния Утра, Дня, Вечера и Ночи, символизирующие круг человеческой жизни от рождения до смерти.
Обнаженные полулежащие женские фигуры «Утро» и «Ночь» Микеланджело олицетворяют юность и старость. Эрьзя, не повторяя замысел итальянского мастера, выразил собственное видение образа: молодая женщина, полная сил, отдыхает на ложе. Ее поза, развернутая к зрителю одновременно в профиль и анфас, выражает внутреннюю энергию.
Для «Отдыха» Степан Эрьзя выбрал тот же материал, что и Микеланджело. Технике обработки мрамора художник учился у мастеров эпохи Возрождения, чьи творения он видел в многочисленных галереях и музеях Италии, и у прославленных современников — Родена, Бурделя, Деспио. Чтобы узнать секреты мастерства, в 1913 году он посетил Каррару, где добывают итальянский мрамор. Степан Эрьзя тонко чувствовал камень, недаром скульптор Анна Голубкина называла художника «изо всех скульпторов — мастером по мрамору».
Анна Семеновна была одноклассницей Степана Эрьзи по Московскому училищу живописи, ваяния и зодчества, где они вместе занимались в мастерской Сергея Волнухина. Обладая цельным, невероятно твердым характером и сложившимися взглядами на изобразительное искусство, она порой критиковала работы Степана Дмитриевича, но в целом о его творчестве отзывалась высоко.
Ева. 1919. Мрамор.
Одна из лучших работ уральского периода – «Ева». Эта любимый скульптором мифологический образ, к которому он обращался не раз.
Эрьзя дает свою оригинальную трактовку образа праматери рода человеческого, идущую от народного, языческого мироощущения художника-мордвина. В роскошной фигуре Евы, решенной компактной массой, заложена материальная сила, ищущая выхода; поза лишена равновесия и гармонии, что создает ощущение неустойчивости, беспокойства – пластической аллегории податливости героини чужому воздействию. И, как следствие, – грехопадение.
Уральский мрамор, в отличие от белого и плотного каррарского, – более мягкий, крупнозернистый, обладающий высокой светопроницаемостью и теплым оттенком, – заставляет скульптора работать в иной манере, значительно более декоративной и живописной.
Серо-голубые слои в желтоватом мраморе органично вписаны и служат для изображения змея-искусителя и массы волос Евы. Моделировка камня обобщенными плоскостями позволяет выявить светотеневые возможности материала, придает образу дополнительную эмоциональность и ощущение трепета жизни.
Аргентинка. 1941. Кебрачо.
В череде женских образов Эрьзя выражал свои представления о прекрасном, о человеке и его душевных устремлениях. Художник не просто отражал черты конкретных этнических групп, но и стремился раскрыть характер своих персонажей, их настроение через использование экзотической красоты редких пород древесины.
За годы пребывания в Латинской Америке Степан Дмитриевич создал огромное количество скульптур, которые сейчас представлены в музеях и частных коллекциях разных стран мира.
Женский портрет. 1942. Кебрачо.
Женские портреты сформировали большую часть работ аргентинского периода — целая галерея скульптур Эрьзи была посвящена образам разных народов: от француженок и испанок до практически всех представительниц американского континента. И каждый портрет, несмотря на различные эмоциональные характеристики, отличает обострённое чувство собственного достоинства.
Высокая твёрдость древесины кебрачо, её природная пластика и прихотливые формы наростов — всё это в комплексе позволило создать обобщённые пластические решения. В стремлении к синтезу мастер избегал открытого выражения чувств и патетики. При этом «Женский портрет» при внешней сдержанности полон внутренней экспрессии.
Калипсо. 1917. Мрамор.
Сюжеты античной мифологии нередко были для Эрьзи источником вдохновения.
Нимфа Калипсо – героиня поэмы Гомера, семь долгих лет державшая Одиссея в плену своих чар на острове Огигия, изображена как пленительно красивая молодая гречанка. Голова на стройной шее гордо откинута, волосы собраны в высокую прическу. Лицо с прекрасными правильными чертами выражает сложную гамму чувств: томность, затаенное страдание, но также и холодную надменность, и высокомерное самодовольство.
С помощью выразительных ракурсов отражена противоречивая женская натура, в которой притягательное внешнее очарование сочетается с эгоизмом и жесткостью. Игра контрастов на поверхности греческого паросского мрамора вносит в работу волшебное дыхание жизни.
Моисей. 1932. Альгорробо.
В августе 1932 года, работая в Аргентине, С. Д. Эрьзя создаёт «Моисея» — одно из своих самых грандиозных произведений. Исполинская голова библейского пророка выполнена из цельного куска южноамериканского дерева кебрачо — капризного, непредсказуемого и очень прочного материала, словно не желающего принимать руку человека. Для Степана Эрьзи он стал настоящей любовью.
Не зря аргентинская пресса называла скульптора «покорителем кебрачо»: из 3100 разрозненных кусочков, скреплённых между собой собственноручно изготовленным клеем, автору удалось сотворить образ необыкновенного эмоционального накала с мощной, потрясающей энергетикой. Не последнюю роль в этом сыграл приём органичного встраивания природных фрагментов в композицию: волнистые пряди длинной бороды пророка образованы причудливыми переплетениями корней дерева.
Многие искусствоведы и знатоки пытаются постигнуть глубинную суть «Моисея». Многие тысячи зрителей замирают перед его величием. Изборождённое морщинами упрямое лицо, лоб со вздувшимися венами, насупленные брови и сверкающие, как молнии, глаза — таким является перед нами Моисей, и уже невозможно представить его другим.
Автор добился ощущения могучей силы, передал напряжение, исходящее от облика пророка. Он показывает его как безусловного лидера, способного увлечь идеей, повести за собой, подчинить своей воле целый народ. На суровом одухотворённом лице Моисея отпечатана прожитая в неуклонном стремлении к заветной цели жизнь.
Александр Невский. 1931. Кебрачо.
В аргентинский период творчества обогатилась тематика произведений скульптора, возникли новые жанры, в частности – ретроспективного или исторического портрета.
История не оставила нам конкретных свидетельств того, как выглядел великий русский полководец Александр Невский. Следуя художественной интуиции, Эрьзя изображает Невского таким, каким он закрепился в памяти народа – мудрым правителем, храбрым воином, достойным Божьим слугой.
Природный нарост дерева и творение рук скульптора составляют нерасторжимое целое. Резцом проработано лишь лицо князя, в котором читается мужественность и могучая сила. Природные формы образуют длинную бороду, сплетающуюся с прядями волос, воинский шлем, а также взметнувшийся от ветра плащ, создающий выразительный фон. В результате рождается убедительный жизненный образ полководца, воина, защитника Русской земли.
Страсть. 1917. Железобетон.
Изображение обнажённой натуры – один из традиционных жанров в изобразительном искусстве и один из излюбленных мотивов Эрьзи. Скульптор не только воспевает красоту женского тела, но и раскрывает огромные возможности его пластики в передаче внутреннего состояния. Он умел отразить и пробуждающуюся женственность, и ее полнокровный расцвет.
В скульптуре «Страсть» и сама поза, и детали свидетельствуют об охватившем героиню мощном эмоциональном порыве, экстазе. Автор любуется каждым сантиметром прекрасного женского тела. Силуэт его напоминает одновременно и натянутую тетиву лука и упругую стрелу, готовую устремиться к цели. Безукоризненно соблюдая все пропорции, мастер воплощает образ торжествующей красоты.
Глядя на эту работу, понимаешь, насколько был близок и понятен скульптору волнующий язык чувств: отсюда – необыкновенная эмоциональность образов. Мастер стремился воплотить ее в различных материалах – будь то утонченный мрамор или грубый железобетон.
