Ежегодно в России 30 октября отмечается Международный день памяти жертв политических репрессий. В историю нашей страны чёрной страницей вошли годы сталинских репрессий, от которых, в том числе, пострадали десятки тысяч жителей Мордовии. Мой рассказ о художниках, чьи имена в этом скорбном списке. Шестьдесят с лишним лет, прошедшие после трагического 1937–го, о них мало кто знал. Подготовка к выставке «Под солнцем радостной эпохи», посвящённой изобразительному искусству Мордовии 1930-50-х годов и показанной в МРМИИ им. С.Д. Эрьзи в 2000 году, позволила прикоснуться к печальным страницам их биографий. Так появился цикл статей под общим название «Репрессированные музы». Они были опубликованы в республиканских газетах. Пришло время представить материалы более широкому кругу – в сети Интернет.
Всякое тоталитарное государство опирается на террор. В СССР к началу 1930-х годов сложились предпосылки к разворачиванию широкомасштабного культурного террора. Направлен он был, в первую очередь, против модернизма. «Формализм (или модернизм) обретает теперь обличье главного противника социалистического реализма и классового врага, стоящего на пути художественного и социального прогресса». (1) Жёсткой критике и преследованиям подверглись известнейшие русские художники: Фаворский, Филонов, Кончаловский, Малевич, Кандинский, Татлин и другие.
В Мордовской Автономной республике культурный террор в отношении художников был невозможен, ибо изобразительное искусство находилось в зародышевом состоянии, а художественных объединений или группировок не было вообще. В газетных материалах 1930-х годов (иной литературы о художниках и их произведениях в эти годы не существовало) критика касалась низкого художественного уровня отдельных произведений. Однако это было связано не с формалистическими поисками авторов, а с их непрофессионализмом. Единственный художник, работавший в то время в Мордовии, В.А. Березин, мог бы тогда попасть под «каток» культурного террора, так как ещё до революции, находясь в эмиграции в Париже, он получил художественное образование в одной из частных Академий художеств, а вместе с ним — интерес к различным направлениям в искусстве начала XX века, в частности, к абстракционизму. Но к началу 1930-х годов он уже «идейно перестроился» и на первых художественных выставках в Саранске, состоявшихся в 1934 году, показал картины «национальные по форме и социалистические по содержанию».
Однако помимо культурного террора в стране стал набирать обороты террор политический. Тотальный характер он приобрёл в 1937-1938 годах, захватив все слои населения советского общества. Мартиролог жертв сталинских репрессий в Мордовии начал составляться с конца 1980-х годов, когда появились в местной печати первые сообщения о преследовании партийных и советских работников, деятелей литературы и науки. В дальнейшем ряд публикаций был посвящён репрессиям среди крестьян и служителей церкви. Исследования о репрессиях среди художников были проведены в 1999-2000-х годах.
Начиная с 1932 года в Мордовии шла планомерная работа по созданию Союза художников. Её итогом стал съезд художников в ноябре 1937 года. Он объединил местных деятелей изобразительного искусства в единый творческий Союз. На съезде впервые прозвучало заявление, что «враги народа» обнаружены и среди художников. Газета «Красная Мордовия» писала: «Пренебрежительное отношение к самоучкам только на руку врагам, которые всячески стараются помешать росту и расцвету народных талантов, пытаются оторвать искусство от масс. Такую подлую работу вёл в организации художников Мордовии ныне разоблачённый враг Детцов, его поддерживал исключённый из Союза Березин, их старательно защищал Хрымов, пробравшийся при содействии врагов народа в Академию художеств. Первый съезд художников Мордовии должен прежде всего распутать этот вражеский клубок и тщательно очиститься от всей нечисти». (2)
К моменту открытия съезда В.А. Детцов был уже арестован, а В.А. Березин и В.Д. Хрымов находились на свободе, но были лишены возможности участвовать в работе съезда. И, несомненно, в душе каждого из них теплилась надежда на поддержку товарищей. Однако народ в стране был запуган и запутан в сети тоталитарной идеологии настолько, что не смел верить собственным чувствам и жизненному опыту, полностью полагаясь на правильность сталинского руководства. Отсюда оголтелые выступления с трибуны съезда, в которых не ставились под сомнение выводы НКВД о том, что Детцов «враг народа», а Хрымов и Березин – его «укрыватели», и более того, звучали призывы повысить бдительность. Этим настроением пронизана и резолюция съезда: «Мы обещаем нашему дорогому и любимому учителю товарищу Сталину бороться с врагами народа кистью, путём создания высокохудожественных картин о наших достижениях, о нашей радостной жизни». (3)
Тоталитарный режим в СССР функционировал порою вопреки элементарному здравому смыслу, что проявлялось, в частности, в уничтожении людей, являющихся искренними сторонниками советского образа жизни. Пример тому – осуждение и гибель в лагере В.А. Детцова, прослужившего более десяти лет красным командиром, а в 1930-е годы работавшего художником в Саранске; многолетнее преследование В.А. Березина, арест и суд над ним. И это была плата за его революционную деятельность при царизме, ссылку и эмиграцию, за то, что он первым в Мордовии в 1932 году поставил вопрос об организации Союза художников и открытии художественной студии-мастерской. Ещё более неоправданным был арест Г.С. Баранова, начальника Управления по делам искусств при СНК МАССР. Его жизненный путь типичен для советского партаппаратчика: батрак, рабочий, солдат Первой мировой войны, политработник Туркестанского фронта в Гражданскую войну, инструктор Мордовской секции ЦК ВКП (б) в Москве, партийный и государственный работник в Мордовской АССР. Под его руководством проходил исторический первый съезд Союза художников Мордовии, с трибуны которого Гордей Степанович обличал «врагов народа», не подозревая о том, что вскоре сам окажется в застенках НКВД и будет назван «шпионом» и «националистом».(4)
В Мордовии репрессии среди художников не носили такого массового характера, как, например, среди писателей. Это можно объяснить тем, что отряд художников был немногочисленным и оформился в творческий союз лишь в конце 1937 года (Союз писателей Мордовии был создан в 1934 году). Вклад их в культурное строительство тех лет был заметным явлением, но не столь значительным и весомым, как у работников образования, науки и литературы. Поэтому художники попадали не часто под «зоркое око» НКВД. Однако уход каждого из них наносил ощутимый урон делу становления художественной жизни молодой автономии.
Помимо Союза художников в 1930-е годы политическим репрессиям подверглись и работники артели «Художник», которая, наряду с другими артелями («Кондитер», «Красный кожевник» и др.), входила в систему Мордовского Разнопромсоюза. Артель занималась оформлением города к праздничным дням, «Красных уголков» на предприятиях и изб-читален в сёлах; изготавливала таблички с номерами домов и названиями улиц, вывески для учреждений и магазинов. Иногда выпадала и более «художественная» работа – выполнение живописных и скульптурных портретов классиков марксизма-ленинизма, руководителей партии и правительства, деятелей мирового коммунистического движения. В артели работали, в основном, художники-самоучки, но были и профессионалы, имевшие специальное художественное образование. В апреле 1937 года газета «Красная Мордовия» напечатала статью «Под маркой «Художника», в которой говорилось о недостатках в работе артели: «Руководители артели не говорят о недостатках. Хотя им о себе что сказать? Председатель Коптенок только что отбыл тюремное заключение – сидел за растрату. Мастер – «художник» Жуков – бывший помещик. Два других «мастера» — Артемьев и Аверин – бывшие белогвардейские офицеры. В таких случаях о себе выгоднее помолчать…» Статья послужила своего рода доносом, по которому названные люди были арестованы.
Большое значение для подготовки местных кадров художников имела открывшаяся осенью 1938 года в Саранске художественная студия. Газета «Красная Мордовия» в одной из заметок писала: «При изостудии создаются группы для подготовки наиболее даровитых учащихся в специальные художественные учебные заведения. Среди учеников своими способностями выделяются учащиеся 9 класса вечерней школы Рачков и Дубов…» (5) Николай Рачков и Александр Дубов после окончания студии были направлены в Пензенское художественное училище. Однако учиться им долго не пришлось: 2 октября 1940 года Правительство СССР приняло решение о введении платы за обучение в средних и высших учебных заведениях и об изменении порядка назначения стипендий. Недовольный этим указом, Дубов написал несколько листовок и распространил их в училище и в городе. В одной из листовок Саша написал: «В связи с Указом Президиума ВС продаю свою шкуру для продолжения учёбы». Дубова вскоре арестовали, а вслед за ним и Рачкова — за то, что он вовремя не сообщил в милицию о делах друга (они жили вместе на одной квартире). Николай поступил по закону совести, за что получил пять лет лагерей и «три года поражения в гражданских правах». Сашу, как несовершеннолетнего, осудили «всего лишь» на шесть лет (должны были дать десять лет без права переписки). Он погиб в Воркуте, так и не став художником. А Николай Рачков, отсидев свой срок, в 1948 году вернулся в Саранск. Но незаконченное художественное образование и клеймо «врага народа» так и не дали ему возможности в полную силу развить талант, данный Богом.
Репрессии против творческой интеллигенции по всей стране проходили под лозунгом борьбы со «шпионажем, контрреволюционной деятельностью, в связи с подготовкой террористического акта против Сталина». Обвинения были ирреальны, но абсурд становился реальностью, и люди оказывались в лагерях или у расстрельных стенок. О безвинных жертвах сталинских репрессий — цикл моих статей.
Примечания.
- Голомшток И. Тоталитарное искусство. Москва. 1994. С.102.
- Газета «Красная Мордовия» от 17 ноября 1937 г.
- Газета «Красная Мордовия» от 20 ноября 1937 г.
- Архив УФСБ РФ по РМ. Д. 2973.
- Газета «Красная Мордовия» от 14 сентября 1939 года.
